Выбор – это то, что направляет нашу жизнь в глобальном масштабе и в каждый отдельный момент. Человек создает свои критерии выбора в науке, в частности в физической науке, о которой будет речь. Я не буду сейчас останавливаться отдельно на проблеме критериев истины применительно к тенденциям в современной неклассической физике, иначе здесь можно договориться до того, что коровы умеют летать по той причине, что кто-то смог придумать "подтверждающий" эксперимент. Чихают сейчас на эти критерии истины:
"В настоящее время весьма распространенным является мнение, что классическая эпистемология (теория познания) устарела, что она изжила себя и не является адекватной современному научному познанию. Многими исследователями феномена науки этот тезис берется как данное, как нечто само собой разумеющееся. Между тем, в отличие от вопроса о смене типов рациональности ("правильных" подходов), которому в отечественной философии посвящено большое количество работ, проблема изменений в эпистемологии исследована пока явно недостаточно". И далее:
"В основании утверждения, что классическая эпистемология не адекватна современной науке, прежде всего лежит тезис о том, что классическая эпистемология признавала в качестве идеала научного познания объективность и истинность знания, в то время как современная эпистемология отказалась от него. Стало общим местом повторять, что истины больше не существует не только в мире политики или в мире морали: ее не существует и в научном познании...".
Мамчур Е.А. Объективность науки и релятивизм, Институт Философии Российской Академии Наук
Но критерии выбора всегда остаются – групповые, свои собственные или какие-то еще. А говорить о критериях истины применительно к критериям, по которым эту истину не ищут, было бы неправильно с точки зрения нормативного употребления языка. По этому поводу я нашел у себя на компьютере запись: http://gym1517.narod.ru/fizika/h3_6.html
"Восприятие работ Эйнштейна было неоднозначным. Многие ученые их попросту не понимали, и это происходило из-за специфических взглядов Эйнштейна на структуру правильных теорий и на связь между теорией и экспериментом. Хотя Эйнштейн и признавал, что единственным источником знаний является опыт, он был также убежден, что научные теории являются свободными творениями человеческой интуиции и что основания, на которых зиждется хорошая теория, не обязательно должны быть логически связаны с опытом. Идеальная теория, по Эйнштейну, должна базироваться на минимально возможном количестве постулатов и описывать максимально возможное количество явлений".
Если внимательно и раза три прочесть это положение, вдумываясь в него, то постепенно становится понятной цена эйнштейновским построениям. Я не о том, что ценность этих построений велика или мала, я о том, что критерии выбора Эйнштейна при построении его теорий могут быть совсем иной природы, чем мы можем предположить до того, как проникнем в смысл представленного фрагмента.
"Минимальное количество постулатов" – то есть, применительно к современной физике, это минимальное количество исходных математических соотношений, потому как в этой физике математики гораздо больше, чем чего-нибудь еще. Так вот, подобная тема, касающаяся критериев выбора эффективных и компактных построений, мне вполне знакома и могу о ней поговорить. Скажем, в физической химии растворов была построена красивейшая теория на основе весьма небольшого числа исходных термодинамических соотношений, связывающих концентрации и характеристики растворов. Это было здорово до тех пор, пока не обнаружилось, что концентрации порой не вписываются в эти исходные соотношения – нарушают, нехорошие, их справедливость. Поначалу задумались о том, как поправить эти исходные соотношения, какие критерии выбора решений здесь можно применить. Но еще, поразмыслив неоднократно и, возможно, не меньше, чем Эйнштейн, решили все же не менять эти красивейшие исходные соотношения, а концентрацию заменить на так называемую активность – то есть, некоторую эффективную величину, подчиняющуюся простым и красивым исходным соотношениям.
В данном случае, критерием выбора явились простота и инвариантность (неизменность вида) исходных уравнений – критерий выбора, эксплуатирующийся многократно в теоретических подходах физической науки. Сделали в физхимии такой выбор, но и против истины не согрешили – никто не заявил, что эта эффективность (эффективная концентрация) есть на самом деле реальная концентрация. И что, мол, эта "правильная" реальность поддается для понимания только высшей пробы интеллектуалам, а не всем прочим смертным.
В теории теплопередачи есть коэффициент теплопередачи. Благодаря ему, уравнение теплопередачи приобретает вид, понятный и ребенку школьных лет. Но сведения об этом коэффициенте, применительно к конкретным условиям его применения, могут занимать целые тома – я с этим коэффициентом тоже когда-то возился. Здесь критериями выбора являются соображения удобства использования коэффициента и чисто внешняя его простота. И никто из теоретиков теплопередачи не объявляет, что подобный критерий выбора – это какой-то абсолют, а построенное на его основе чисто внешне простое соотношение есть истинная структура реальности, не видимая "на первый взгляд".
В теории динамического ионного обмена есть параметр, равный отношению скорости фильтрации к высоте загрузки ионита. Этот параметр резко упрощает количество уравнений и расчетов для описываемого процесса. Я воспользовался таким критерием выбора еще раз и объединил этот параметр с температурой фильтруемого раствора в еще более сложный параметр, чем снова упростил математическую конструкцию процесса ионного обмена. И как-то ни разу не додумался до того, чтобы попытаться объявить населению планеты, что этот искусственно скомбинированный параметр есть реальная величина подобно тому, как это объявлено относительно эйнштейновского времени в ТО.
Еще, исходя из тех же соображений и критериев выбора, я как-то подобрал весьма сложный по структуре эмпирический параметр, полученный на основе обработки ряда теплохимических испытаний, что и позволило в дальнейшем существенно эти испытания упростить, повысив одновременно точность обработки данных. Этот параметр опубликован в техническом журнале, но я не заявлял, что этот параметр существует сам по себе, как некая невидимая простым смертным "реальность", а не является комбинацией прочих нескольких величин.
Эйнштейновские время и пространство – это комбинации из нескольких величин. Каждый, не предвзятый, может это заметить. Но эти комбинации, ни много ни мало, объявляются как отдельные сущности, и только, мол, идиоты не могут уразуметь, что это сама простота, образующая видимый нами мир.
Простота – это не критерий истины, а критерий выбора для подгонки (аппроксимации) к нему математических построений. Критерий сохранения вида уравнений для покоящихся, движущихся равномерно и даже равноускоренных систем – это тоже лишь критерий выбора, причем применяемого и к возможно неудачно построенным исходным уравнениям.
Критерии красоты, элегантности и прочая. Это тоже лишь критерии выбора, исходя из предпочтений того, кто эти критерии употребляет.
Оно бы все ничего, если бы критерии выбора не возводились в ранг абсолюта, а фантазии ученых в ранг реальности относительно природы вещей.
Мысль ученого течет иррационально, и это хорошо, когда иррациональность охватывает большое количество продуктивных, но не обнаруживаемых в пределах рационального подхода вариантов. И даже сама иррациональность может быть критерием выбора в каких-то рамках (вспомним тезис Нильса Бора о "безумных" идеях). Но когда иррациональностью заменяется сама реальность, то это, мягко говоря, перебор. Ну и потом, иррациональность, раскопав свое поле надлежащего ей склада сокровищ, испахало это поле и стала на нем буксовать. Уже сами физики об этом говорят, что физика зашла в фазу застоя. Возможно пора бы уже покопать и на каком-то другом поле? На том поле, что ближе к критериям реальности, а не к критериям выбора, полагающих истину пережитком ушедших в глубь прошлого веков.
Ученый, как было сказано в первом из вышеприведенных источников, – это не просто интеллектуальная машина, не «мозги в бочке» (по выражению Патнэма), а человек, разделяющий стереотипы и пристрастия той парадигмы, в рамках которой он работает, и тех взглядов на мир, которые свойственны его времени. Парадигма строит свои критерии выбора, направляющие и одновременно ограничивающие познавательный процесс.
Возможно, нынешняя мифотворческая парадигма слишком уж подзадержалась?
Смежные темы: