Человек, будь он простой смертный или Эйнштейн, пребывает в своем внутреннем мире, через призму которого он воспринимает внешний мир. Внутренний мир – это одновременно и модель и инструмент приспособления к внешнему миру. Меняются внешние обстоятельства, а у Эйнштейна они тоже менялись, и у человека меняются его личная философия и в целом внутренний мир. Кроме того, внутренний мир населяется продуктами работы интеллекта, сообразно поставленным человеком целей. В этом плане можно допустить, что мир Эйнштейна, когда он создавал свою общую теорию относительности (ОТО), кардинально отличался от мира Эйнштейна в более ранний период разработки специальной теории относительности (СТО).
Эйнштейн, менял свои взгляды и подходы сообразно увлекавшей его очередной задаче, соответственно менялся и представляемый им мир. Ошибался ли Эйнштейн? Был ли он идеалистом или материалистом? Является ли его теория относительности физической или философской? Опирался ли он в своих построениях теории на воззрения Маха? Ох, как много неразберихи мнений можно найти по этому поводу в публикациях и, в частности, в интернет.
Я думаю, что прежде всего нам надо понять, что мы – население планеты – разные люди и живем в разных мирах. "Не продолжайте читать далее, любезный читатель, пока вы этого не поймете вполне". Это фраза Эйнштейна по поводу того, как следует понимать его "одновременность". А я предлагаю сначала понять тезис о том, что мы живем в разных мирах, и лишь затем пытаться разобраться в предмете миров Эйнштейна, обозначенном в названии данной статьи.
Я, конечно, могу поговорить о внутренних мирах человека, но есть земляне, которые уже весьма неплохо обозначили этот аспект. Итак:
РАЗНОЦВЕТНЫЕ МИРЫ
Популярное введение в «спиральную динамику»
http://pekar.in.ua/ColouredWorlds.htm
Валерий Пекар
Эта статья о разноцветных мирах была опубликована в сокращенном виде в журнале "Управление персоналом - Украина" в 2010 году. Я ее еще раз и жестоко сократил. Правда, статья не конкретно о мире Эйнштейна, но она, возможно, касается каждого человека, так что, будем полагать, что она поможет больше нам понять и об эйнштейновских мирах.
"Сколько раз с вами бывало такое: вы пытаетесь что-то объяснить человеку, но у вас не получается — он не понимает ничего из того, что вы говорите, как будто он живет в каком-то другом мире. «Да он что, с Луны свалился», — спрашиваете вы себя. Вы чувствуете, что в его мире другие законы и правила, и те же самые события трактуются совсем по-другому.
Может ли быть такое, чтобы люди в одно и то же время, в одном и том же месте жили в разных мирах? Может, если картина мира у них кардинально отличается. Картина мира представляет собой мощный фильтр, через который пропускается всё, что человек видит, слышит и ощущает. То, чему нет места в картине мира человека, может быть отфильтровано и не дойти до его сознания.
Картины мира разных людей представляют собой широчайший спектр, и если каждую картину мира можно было бы представить каким-то цветом радуги, то мы увидели бы, как цвета плавно перетекают из одного в другой. На спектре картин мира можно выделить несколько «чистых цветов», каждый из которых творит свой мир – парадигмы мышления. Люди, мыслящие в рамках разных парадигм мышления, выглядят (особенно в глазах друг друга) как действительно живущие в разных мирах.
Ключ к пониманию парадигм мышления дает теория «спиральной динамики» (www.spiraldynamics.org), которую создал американский психолог Клэр Грейвз и развили его ученики Кристофер Кован и Дон Бек. Эта теория объясняет, как мышление развивается от одних парадигм к другим. Если же парадигмы мышления разные, то, как мы уже говорили, это напоминает людей, живущих в разных мирах: разное восприятие одних и тех же событий, поступков, информации. Наконец, парадигмы мышления характерны как для отдельного человека, так и для коллектива и даже для больших социальных систем, что и позволяет нам говорить о целых «мирах».
Мы начнем описание миров с самого нижнего.
Бежевый мир — мир инстинктов
Бежевый мир недалеко ушел от природы, от мира животных.
Фиолетовый мир — мир магии
Это мир магии и суеверий, мир добрых и злых духов, «безымянных древних богов».
Красный мир — мир-джунгли
Красный мир — это мир Эго. «Сильный и хитрый всегда прав» — написано на вратах красного мира.
Синий мир — мир Порядка
Любимая структура синего мира — это иерархия. Так устроены церковь и корпорация, государство и армия. Типичная фигура синего мира — бюрократ.
Оранжевый мир — мир-механизм
Оранжевый мир — это мир-механизм, рациональный и познаваемый, а значит, и управляемый. Для оранжевого человека жизнь — как партия в шахматы: нужно знать правила, выбрать удачную стратегию, обойти конкурента, и выигрыш обеспечен! Оранжевый человек — это предприниматель по жизни, хотя он может и не заниматься бизнесом, а посвятить себя науке или культуре, технологии, спорту или общественной жизни.
Зеленый мир — мир гармонии
Зеленый мир — это мир гармонии и совместного развития, построенный на идеалах любви и взаимопонимания. Это мир гуманизма, заботы и духовности. Зеленый мир — это мир справедливости. Некоторые эксперты считают, что в зеленом мире живет уже 10% населения Земли, но эта цифра явно преувеличена.
Желтый мир — мир-калейдоскоп
Обитатель желтого мира не дает поймать себя ни деньгами, ни властью, ни статусом.
Желтый мир — это мир сегодняшнего сетевого сообщества, вырвавшегося за тесные рамки мира зеленых идеалистов. Он возник совсем недавно, с широким распространением Интернета, представляющего собой открытую среду для самореализации и самовыражения, где правила оранжевого капитализма игнорируются хотя бы в силу опережающего темпа развития. Желтый мир — это калейдоскоп систем и форм, в нём знания и компетентность важнее ранга и статуса. Изменения являются нормой жизни, для человека естественно быстро и безболезненно адаптироваться к ним. Человек в желтом мире живет множеством жизней одновременно и может свободно скользить по мирам.
Бирюзовый мир — мир-организм
Этот новый бирюзовый мир только забрезжил на горизонте в виде отдельных идей, мыслителей и книг, и поэтому мы мало что можем о нем сказать. Это мир высоких психологических и социальных технологий, духовных учений и практик.
Является ли бирюзовый мир последним в цепочке миров? Следующий мир имеет коралловый цвет, но заглянуть в него мы пока что не можем. Вопрос о количестве миров остается открытым. Будем помнить, что в свое время обитатели каждого мира очень долго считали его последним и совершенным — пока не появлялся следующий".
Что я хотел сказать данным извлечением? То, что чехарда мнений по поводу и вокруг теории Эйнштейна связана с тем, что разные носители мнений живут в разных мирах... Отсюда крайняя неоднозначность мнений относительно вопросов, представленных в начале статьи. Однако, путешествуя по спектру мнений, я с некоторым удивлением обнаружил, что есть люди, которые уже успели разобраться в этом ералаше и даже, насколько возможно, в мирах Эйнштейна, но земляне почему не замечают их соображений и продолжают излагать свои собственные соображения по типу: кто в лес, а кто по дрова.
Я предлагаю вашему вниманию извлечения:
Борис Спасский. История физики. Ч. II
§ 67. Философская борьба вокруг теории относительности
Очень сложно коротко передать аргументацию автора, когда она сделана мастером, но попытаюсь:
"Борьба, которая развернулась вокруг теории относительности по вопросу ее признания и толкования, имела философскую основу. Приведем высказывание Зоммерфельда, относящееся к 1920 г. Он писал, что «вопреки широко распространенным мнениям влияние теории относительности на реальное изучение природы является весьма ограниченным», тогда как философское, мировоззренческое значение этой теории весьма велико. Прежде всего следует отметить, что философы и ученые идеалистического позитивистского направления объявили теорию относительности своим идейным оружием.
В том, что теория относительности рассматривалась первоначально многими философами и учеными как теория, построенная на основе методологии позитивизма, был виновен отчасти и сам Эйнштейн. Он не возражал против таких взглядов. Более того, неоднократно подчеркивал влияние на него философии Маха. Так, например, в некрологе, посвященном Маху, он писал: «Что же касается меня лично, то я должен сказать, что мне, прямо или косвенно, особенно помогли работы Юма и Маха». Приведем, также, в качестве примера некоторые высказывания Эйнштейна в его работе «Физика и реальность», опубликованной в 1936 г.:
«В нашем подсознании проходит вереница воспринятых опытов, сохраняющихся н памяти картин, представлений и ощущений. В противоположность психологии физика непосредственно рассматривает только ощущения, чувственные восприятия, пытаясь «поняты» связи между ними» (Эйнштейн А. Собрание научных трудов. Т. IV, с. 200.).
В этом определении явно чувствуется влияние Маха и его известного определения, согласно которому задача физики состоит в установлении связей между ощущениями.
«Из всего многообразия наших чувственных восприятий, – пишет далее Эйнштейн,— мы мысленно выделяем и произвольно берем определенные комплексы ощущений, которые часто повторяются (частично вместе с чувственными впечатлениями, интерпретируемыми как проявление ощущений других лиц), и сопоставляемым некоторое определенное понятие – понятие телесных объектов».
Вряд ли нужно доказывать родство этих положений с известными положениями Маха. Однако одновременно Эйнштейном неоднократно подчеркивалось существование объективного мира, который познается человеком. В 1931 г. он писал:
«Вера в существование внешнего мира, независимого от воспринимающего субъекта, лежит в основе всего естествознания» (Там же, с. 136).
В полемике с Бором о полноте квантовой механики, Эйнштейн также подчеркивал существование объективного мира, независимого от наблюдающего субъекта. Так, он писал:
«При анализе физической реальности физической теории необходимо учитывать различие между объективной реальностью, которая не зависит ни от какой теории и теми физическими понятиями, которыми оперирует теория» (В кн.: Эйнштейн А. Собрание научных трудов. Т. III. М., «Наука», 1966, с. 604.).
Здесь Эйнштейн определенно признает существование объективной реальности и указывает, что физические понятия являются ее отражением. Противоречивость такого рода высказывания — выражение несомненной противоречивости философских взглядов Эйнштейна. Эта противоречивость послужила причиной того, что Эйнштейна объявляли то идеалистом, то материалистом.
В нашу задачу не входит анализ вопроса о мировоззрении Эйнштейна вообще, в какой степени оно было материалистическим или идеалистическим. Это вопрос сложный, и простым цитированием отдельных высказываний Эйнштейна его решить нельзя.
Не решает его и тот факт, что сама теория относительности — результат творчества Эйнштейна — ничего общего, конечно, с идеализмом не имеет, так как существуют примеры, когда тот или иной ученый, придерживаясь неправильных философских взглядов, приходил к важным научным результатам. Можно только определенно утверждать, что в период создания теории относительности, как специальной, так и общей, Эйнштейн безусловно находился под большим или меньшим влиянием философских идей Маха, возможно, не полностью их разделяя. Последнее и обусловило его подход к обоснованию этой теории в момент ее создания. Это проявилось прежде всего в том, что в рассуждениях Эйнштейна особую роль играл наблюдатель. В классической физике наблюдатель не присутствовал. Законы рассматривались как чисто объективные и обосновывались или на основе логических построений, или исходя из эксперимента, в котором прибор или измерительный инструмент не имели какого-либо принципиального значения. В классической физике предполагалось, что физические величины существуют и имеют определенные значения сами по себе, без их наблюдения.
В теории относительности Эйнштейн поставил вопрос иначе. Уже в самой первой его работе фигурирует наблюдатель, который манипулирует с часами и линейками, и от состояния этого наблюдателя (движется он или нет; если да, то с какой скоростью) зависит та или иная величина: длина, время, масса и т. д.), которая, вообще говоря, всегда считалась существующей объективно, независимо от того, измеряют ее или нет. Такой характер рассуждений напоминает рассуждения Маха, во всяком случае их дух в каком-то отношении соответствовал идеям Маха. По поводу логических построений Эйнштейна пишет Д. Холтон:
«... махистским является его (т. е. Эйнштейна.— Б. С.) отождествление реальности с «событиями» и то, что, в отличие от позднейших работ, здесь нет места для реальности вне или за пределами опыта» (18Холтон Д. Эйнштейн о физической реальности.— Эйнштейновский сборник, 1969—1970, с. 210).
Мы уже рассматривали, как Эйнштейн обосновывал относительность одновременности хода часов и размеров тел, исходя из определенных измерительных операций. Почему следует выбирать именно такие измерительные операции? Ведь возможны и другие способы синхронизации часов и определения времени. Следовательно, может существовать другая теория пространства и времени и другие формулы преобразования координат и времени. Почему для определения одновременности нельзя воспользоваться не световыми сигналами, а, например, использовать в качестве сигнала полет снарядов одной и той же формы и веса, выпущенных одновременно из одинаковых орудий, со строго определенным зарядом? Больше того, создается впечатление, что избранный способ определения одновременности, размеров тел обусловлен в основном удобством, что другие методы возможны, но неприемлемы единственно в силу непрактичности. Таким образом, условность определения одновременности и размеров тел наглядно видна при чтении этой части работы Эйнштейна. В результате условный, субъективный характер приобретает и само понятие времени, пространства, размеров тел и т. д., а все здание теории относительности кажется построенным произвольно, и единственным основанием для предпочтения этой теории являются удобство и практическая целесообразность. Теория относительности удовлетворяет этим принципам (иначе, принципу экономии мышления) и поэтому может быть призвана правильной. Пояснительные рассуждения Эйнштейна именно так и были поняты философами-идеалистами. Время и пространство, размеры тел субъективны, они существуют в восприятии наблюдателя, являясь результатом его измерений и ощущений. Поэтому теория Эйнштейна была воспринята как научное подтверждение основных положений философии идеалистического учения – позитивизма. В обширной литературе, посвященной философским вопросам теории относительности, нередко Эйнштейн был представлен как последователь позитивистской философии, а его теория — как научное ее обоснование. Так, например, Петцольд в статье, посвященной вопросу связи между теорией относительности и философией Маха, писал:
«Теория относительности не находится ни в одном из своих существенных утверждений в противоречии со взглядами Маха. Она есть плод его мыслей, пустивших глубокие корни и широко разветвившихся в могучее дерево».
Петцольду вторит русский махист А. Васильев, который пишет
« ... идеи, положенные в основные теории Эйнштейна, совпадают с идеями той школы научной философии, выдающимися представителями которой являются Мах и Авенариус» (Васильев А. А. Пространство, время, движение. Берлин, 1922, с. 146).
Барнетт в книге, посвященной теории относительности, вышедшей позже, в 1948 г. аналогично расценивает эту теорию. Он утверждает, что Эйнштейн довел логику Беркли «до крайних пределов, показав, что даже пространство и время являются формой интуиции, столь же неотрывной от сознания, как и понятие цвета, формы или размера». При построении общей теории относительности Эйнштейна также использовал образ наблюдателя, например, в лифте, который не может отличить силы инерции от сил тяготения. Таким образом, принцип эквивалентности мог быть понят как результат ощущений наблюдателя в лифте. И вся теория приобретала субъективную окраску.
Общую теорию относительности Эйнштейн мыслил как теорию, являющуюся результатом распространения принципа относительности на всякое движение. При этом он исходил из идеи Маха о том, что всякое движение является чисто относительным: «Классической механике... присущ некоторый теоретико-познавательный недостаток, который, пожалуй, впервые был ясно отмечен Э. Махом» (Эйнштейн А. Собрание научных трудов. Т. I, с. 455).
Таким образом, Эйнштейн первоначально рассматривал и общую теорию относительности как известное развитие идеи Маха об относительности всякого движения или относительности ускорения. Следовательно, как будто и общая теория относительности является развитием идей Маха и основывается на его общих методологических устремлениях.
Из теории относительности был сделан также целый ряд выводов, якобы подтверждающих основные положения идеалистической философии. Так, идеалистическое истолкование получил вывод теории относительности о связи между массой и энергией. Хотя по мнению ряда видных физиков, объективное содержание теории относительности не имело ничего общего с идеализмом.
Однако значительная часть физиков-материалистов, так же как и многие физики-идеалисты, считали теорию относительности лишь идеалистической теорией и относились к ней отрицательно или скептически. Против теории относительности особенно резко выступал с теоретико-познавательных позиций советский физик А. К. Тимирязев. В целом ряде своих выступлений и статей он отождествлял сущность теории относительности с махизмом.
С течением времени, по мере того как теория относительности все шире и шире стала применяться в практике физических исследований, среди физиков становилось все меньше и меньше ее противников и она стала общепризнанной физической теорией. Однако споры вокруг ее понимания и философского толкования не прекращались. Физики, а также философы-идеалисты по-прежнему понимали ее как прямое подтверждение своих идеалистических взглядов и толковали ее как теорию измерительных процессов и даже как теорию субъективных переживаний наблюдателей. Так же как и раньше, они связывали ее с необходимостью отказа от признания объективного характера пространства и времени, размеров тел, как и раньше, считали, что из нее следует превращение материи в движение и т. д.
В противовес им физики-материалисты пытались рассматривать теорию относительности с материалистических позиций. В Советском Союзе к 40-м годам среди большинства физиков и философов сложилось мнение, что теория относительности — это физическая теория пространства и времени, которая ничего общего с идеализмом не имеет.
Однако в послевоенные годы в нашей стране вновь вспыхнула дискуссия вокруг теории относительности. Философы И. В. Кузнецов, А. А. Максимов и некоторые другие вновь стали отрицать основные положения теории относительности, полагая, что она противоречит диалектическому материализму.
Правда, подавляющее большинство советских ученых и философов не поддерживали такого рода выступления. В последующее время неизвестно, чтобы кто-либо из советских ученых связывал основные понятия теории относительности с махизмом или с какой-либо другой разновидностью философского идеализма, хотя ряд методологических вопросов теории относительности и подвергался обсуждению и дискуссии".
Ну вот, примерно так, хотя мне и не все ясно в этом сокращенном извлечении, как и в исходном варианте текста. Правда, о мировоззрениях Эйнштейна, а значит и о мирах Эйнштейна, что по нашей теме, написано толково. Но что означает словосочетание: "теория относительности — это физическая теория пространства и времени"? Некоторые зарубежные (но, увы, не наши "диалектические материалисты") стали выражаться более корректно и используют словосочетания "физическое пространство" и "физическое время". Я не буду здесь долго рассуждать на эту тему, когда-нибудь об этом я возможно еще поговорю (когда обнаружатся посетили, заинтересованные в этой теме), а пока скажу так: "физическое пространство" – это пространство, существующее объективно, вне и независимо от нас. А таким образом существует только материя. То бишь, "физическое пространство" – это специфический термин, означающий вид материи и, по сути, не корректно дублирующий понятие "материи". К нашему обычному представлению о пространстве, присутствующем во внутреннем мире рядового гражданина, этот термин отношения не имеет – он, этот термин, где-то в другом мире. В мире Эйнштейна и, в котором живут некоторые очень ученые мужья. Со "временем" – аналогично. Однако, я отвлекся от своего заявления о том, что есть жители этой плане, которые уже разобрались в подоплеке теории относительности.
Итак, я перехожу к следующему тоже касающегося миров Эйнштейна и тоже сокращенному фрагменту:
Теория относительности Эйнштейна и диалектический материализм
А.К. Тимирязев
<Под Знаменем Марксизма> 1924 г.,
№ 8-9, с. 142 - 157; № 10-11, с. 93 - 114.
"Прежде всего остановим наше внимание на первой редакции теории Эйнштейна, на его "специальной" теории, как ее принято теперь называть. Эта первая теория, которая, по мнению самого Эйнштейна, целиком вошла как часть в его всеобщую теорию, покоится, как известно, на двух положениях.
I. Все явления природы, изученные наблюдателем А., должны протекать совершенно так же и для наблюдателя В., движущегося вместе с изучаемыми им объектами по отношению к А равномерно и прямолинейно *).
*) Всеобщая теория обобщает это положение словами: "движущегося как угодно по отношению к А".
II. Скорость света также подчиняется правилу, изложенному в положении I. Так, если мы в какой-либо лаборатории измерим скорость света, то ту же величину получит другой наблюдатель, движущийся вместе со своей лабораторией (если, например, лаборатория находится в вагоне ж.-д. поезда) по отношению к первому равномерно и прямолинейно.
Поэтому совершенно тщетны были (с точки зрения Эйнштейна и его последователей, конечно!) попытки Майкельсона определить движение земного шара на основании измерений скорости света производимых на земном шаре. Принимая I и II положения, мы должны будем сказать, что скорость света получится одна и та же, движется ли земля или нет.
............
Теперь переходим ко II положению, к "постулату" или "принципу" постоянства скорости света. Всякий свежий ум, не посвященный в тайны принципа относительности, с изумлением скажет: причем тут постулат? *)
*) Постулат, или требование, есть предположение, которому нельзя привести доказательства...
Ведь скорость света измеряют на опыте и притом многими способами, к чему же тут что-то постулировать, когда можно попросту измерить скорость света, и конец! Даже у самих релятивистов на этот счет нет единодушия, по крайней мере, в самой формулировке: одни говорят - это постулат, другие говорят - это постулат, "обобщающий все известные в физике факты", а иные и просто "постоянство скорости света доказано на опыте". Я не буду приводить длинных цитат, из которых вытекает, что "постоянство скорости света" будто бы доказано на опыте, ограничусь одной только выпиской из книги Эйнштейна "Основы теории относительности" [Книгоиздательство "Сеятель", Петроград 1923 г., стр. 23]: "Однако все опыты показали, что электромагнитные и оптические явления протекают по отношению к земле, как телу отсчета, так, что влияние движения земли не обнаруживается" и немного далее на той же странице - "свет распространяется в пустоте с постоянной скоростью С ("принцип постоянства скорости света"). - Это утверждение является совершенно надежным" (! - А. Т.).
Эта несогласованность в определениях, наблюдающаяся иногда даже у одного и того же автора, объясняется очень просто. Опытов, доказывающих постоянство скорости света, никто нигде и никогда не производил! Да, мои уважаемые противники, не пожимайте плечами!.. Читатель готов уже выйти из терпения. Как же никаких опытов не было произведено? А опыт Майкельсона и Морлея... Во всех этих опытах луч света, идущий по прибору в любом направлении, проходит этот путь дважды туда и назад, а при этом значительная часть влияния движения земли сама собой исключается, об этом как будто очень многие основательно забыли!
...Раз мы приняли этот постулат, то само собой мы должны ожидать, что опыт Майкельсона не может дать положительного результата, раз движение земли в силу этого постулата не влияет на скорость света, но Эйнштейн ведь идет еще дальше: он свой постулат полагает в основу определения времени - сверки часов. Действительно, как установить наблюдателям А и В, находящимся в двух пунктах на земном шаре, что у них часы идут согласно? Эйнштейн говорит: единственный способ - сверять часы с помощью световых сигналов, принимая при этом постулат постоянства скорости света. Пусть сигнал выпущен из А в момент t0, в момент t1 он прибыл в В и в тот же момент отразился от зеркала в В и к моменту t1 прибыл в А. Принимая постулат постоянства скорости света, мы должны сказать, что свет шел туда и обратно совершенно одинаково и что промежуток времени
t1 - t0 = t1 - t1
время прохождения светом от А до В равно времени прохождения от В к А, независимо от того, движутся ли А и В вместе по отношению к чему-либо третьему или нет. Из приведенного равенства имеем
t1 = (t0 + t1) / 2.
По Эйнштейну это единственный способ определять время, а потому это и есть настоящее время. Так как существует только то, что я измеряю - так рассуждает Эйнштейн, по крайней мере. Можно ли с помощью таким образом установленных часов проверить, выполняется ли постулат Эйнштейна или нет? Ясно, что мы попали в порочный круг: часы устанавливаем на основе постулата, а потом с этими часами хотим проверять постулат!
Но есть другой способ, на который указывает Рашевский и о котором мы уже вскользь говорили. Мы можем сверить стоящие в одном и том же месте С часы А и B, а потом отнести часы B в какое-либо место, отстоящее от С на некоторое расстояние L и произвести опыт измерения скорости света по одному направлению, т.е. не заставляя луч света идти туда и обратно и предполагая, что точность отсчета времени выхода сигнала и его прихода какая угодно. Мы освобождаемся тогда от порочного круга и установки часов по Эйнштейну.
Но нам могут возразить "релятивисты": "A почему вы знаете, что при переноске часов их ход не изменился? Как вы это докажете?" Рашевский считает, что положение безвыходное и что мы никогда не в состоянии будем ни подтвердить, ни опровергнуть постулат Эйнштейна, что измерение скорости света в одном направлении задача принципиально не разрешимая. Я лично считаю, что это метафизика, что нельзя ставить границ искусству экспериментатора. Я только обращаю внимание на одно, что теория относительности пока что искусно забронирована от опыта, недоступна практической, опытной проверке, что, думается мне, должно наводить на серьезные размышления всякого марксиста. Ведь "критерий практики" есть единственный критерий истины! Что же пишут по этому поводу марксисты, пытающиеся примирить учение Эйнштейна с диалектическим материализмом?.."
На этом я прерываю представленный фрагмент. Ну, в общем, ничего вразумительного не говорят эти марксисты, пытающиеся примирить мир Эйнштейна в части СТО с диалектическим материализмом". Сначала Эйнштейн придумал для этого мира процедуру измерений, укладывающуюся (после изменения смысла слова "событие") в его интерпретацию теории относительности, затем Эйнштейн, а за ним и нынешняя плеяда его последователей от диалектического материализма объявили, что это не процедура, подогнанная под придуманную схему, а, мол, это "процедура измерения, раскрывающая структуру времени и пространства", недоступную восприятию умственно ограниченных сограждан, опирающихся в своих суждениях на здравый смысл. Впрочем, в отличие от последователей Эйнштейна, сам Эйнштейн, после того как перешел в мир ОТО, большого значения специальной теории относительности уже не придавал, ограничив ее применимость к системам, не подверженных действию гравитационных полей.
Тимирязев, очень толково, на мой взгляд, показал, что изворотливость релятивистов бесконечна. Если что-то не укладывается в теорию, они объявляют, что дело в том, что на самом деле это наши интерпретации не отвечают структуре реальности, а сама теория верна. "A почему вы знаете, что при переноске часов их ход не изменился? Как вы это докажете?" То есть, объявлять разные словотворческие подтасовки реальностью – это можно. А более здравые соображения, оказывается, это не то, что можно доказать. Правда, Эйнштейн тоже не консервировал свои взгляды, пребывая в разных теоретических мирах. Эклектичность, как утверждают некоторые исследователи, была характерной чертой гения.
Эклектичность Эйнштейна в его разных мирах внутреннего пребывания выражалась в том, что он не был однозначным приверженцем каких-то определенных интерпретаций. Они, как и исходные положения теорий, для него играли вторичную роль. Подобно перчаткам – которые удобны, те и следует носить. И в то же время Эйнштейн, по моему разумению, лучше прочих землян разбирался в дефектах мышления людей, как и в особенностях наполнения их внутренних миров. А также в том, как эти свойства землян можно направить в рамки тех или иных умозрительных построений и парадигм.