Демистификация – это, как я понимаю, нечто обратное мистификации. Применительно к физической теории это, надо полагать, есть возврат от мистических положений к здравому смыслу, то есть, к той части нашего интеллекта, который ответственен за здравомыслие и стремление к истине, а не просто к ее псевдозаменителям, вроде элегантности и красоты математических построений.
Некоторые, например, полагают, что теория относительности Эйнштейна – это мистификация века. При этом они чаще всего апеллируют к специальной теории относительности, полагая, что и общая теория относительности это где-то то же самое, но посложнее. Но какая, скажем, может быть мистификация в таком простом положении, что если куры перешли дорогу, то и дорога двигалась относительно каждой из куриц, даже если они, курицы, двигались в разных направлениях. Потом с каждой достопочтенной курицей можно связать свою координатную систему, включающую в себя и системы всех прочих куриц. Затем осталось только записать подобное положение в математическом и виде, а далее математика уже сама выдаст такие следствия, что нарочно и не придумаешь. Так где же здесь мистификация века или просто мистификация в том, что подобным же образом свет в специальной теории относительности движется с постоянной скоростью во всех взаимно включающих друг друга координатных системах?
Ну пусть даже в подобного рода постулатах и не совсем так, чтобы очень уж чисто в плане логики против мистификации, но зато какая математическая и прочая интеллектуальная красота! Надо предоставить право наукотворцам для подобных изощрений. Вдруг да заодно и что-то полезное изобретут. Вот только какой ни какой противовес мистификациям все же вроде бы тоже должен быть – не так, чтобы все шло под одну мистифицированную гребенку. Так что книга Ли Смолина "Неприятности с физикой: взлет теории струн, упадок науки и что за этим следует" – это как своевременный глоток свежего воздуха в атмосфере мистификаций.
Введение – самая легкая часть книги в отношении понимания взглядов автора, касающихся демистификации науки, и, в частности, демистификации теории струн, поэтому, с вашего позволения, мы и продолжим, опираясь на Введение, их понимать:
"Двигаясь от очень малого к очень большому, наше знание физики теперь распространилось к новой науке о космологии, где общепринятым взглядом стала теория Большого Взрыва. Мы осознали, что наша вселенная содержит не только звезды и галактики, но и экзотические объекты, такие как нейтронные звезды, квазары, сверхновые и черные дыры. К 1980 Стивен Хокинг уже сделал фантастическое предсказание о том, что черные дыры излучают. Астрономы также получили доказательства, что вселенная содержит много темной материи – что означает, материи в форме, которая не излучает и не отражает свет."
Сказанное впечатляет, но каких-то доказательств реальности подобных мистических объектов я не нашел. Речь идет только о косвенных расчетах на основе, скажем так, научных предположений. Темная материя и черные дыры – это пока дыры в расчетах, которые ученые пытаются изобретательно объяснить в рамках теорий, принятых к соглашению между этими же учеными на данный момент. Впечатлившись "фантастическими предсказаниями", пойдем дальше, следуя попыткам Ли Смолина в плане демистификаций:
"Чтобы быть честным, мы сделали два экспериментальных открытия в последние два десятилетия: что нейтрино имеет массу и что во вселенной доминирует загадочная темная энергия, которая, кажется, ускоряет расширение вселенной. Но у нас нет идей, почему нейтрино (или любая из других частиц) имеет массу или что объясняет величину их массы. Так же и с темной энергией, она не объясняется в терминах любой существующей теории. Поэтому, ее открытие нельзя расценивать как успех, оно наводит на мысль, что имеется некоторый важнейший факт, которого нам всем не хватает. А исключая темную энергию, не было открыто новых частиц, не были найдены новые силы, мы не столкнулись ни с одним новым явлением, которое не было бы известно и понято двадцать пять лет назад.
Почему физика вдруг оказалась в затруднении? И что мы можем с этим сделать? Это центральные вопросы моей книги.
Я по натуре оптимист, и долгое время я боролся с заключением, что этот период в физике – период моей собственной карьеры – был необычно бесплодным. Для меня и многих моих друзей, кто пошел в науку в надежде сделать важный вклад в то, что было быстро растущей областью, это был шокирующий факт, к которому мы вынуждены подойти со словами: в отличие от предыдущих поколений, мы не достигли ничего, что мы могли бы завещать пережившим нас. Это дает начало персональным кризисам. Но, что более важно, это вызывает кризис в физике.
Текущий кризис в физике частиц вытекает из факта, что теории, которые предлагались за пределами стандартной модели в последние тридцать лет, распадаются на две категории. Некоторые были фальсифицируемы, и они были опровергнуты. Остаток теорий проверке не подвергался – или потому, что они не делают чистых предсказаний, или потому, что сделанные ими предсказания не проверяемы на сегодняшнем уровне технологии.
За последние тридцать лет теоретики предложили, по меньшей мере, дюжину новых подходов. Каждый подход был мотивирован убедительными гипотезами, но ни один до сегодняшнего дня не был успешен.
Одна теория привлекла больше внимания, чем все остальные вместе: теория струн. Причину ее популярности нетрудно понять. Она претендовала на корректное описание большого и малого – как гравитации, так и элементарных частиц, – и, чтобы сделать это, она выдвинула самую смелую гипотезу из всех теорий: она постулировала, что мир содержит до сих пор не виданные измерения и намного больше частиц, чем известно в настоящее время. В то же время, она предположила, что все элементарные частицы возникают из колебаний единственной сущности – струны, – которая подчиняется простым и красивым законам. Она претендовала на роль единственной теории, которая объединяет все частицы и все силы в природе. По существу, она обещала сделать чистые и недвусмысленные предсказания для любого эксперимента, который когда-либо будет или мог бы быть сделан. В последние двадцать лет в теорию струн было направлено много усилий, но мы все еще не знаем, является ли она правильной. Даже после всех этих трудов теория не делает новые предсказания, которые являются проверяемыми сегодняшними – или даже мыслимыми сегодня – экспериментами. Несколько чистых предсказаний, которые она делает, уже были сделаны другими, хорошо признанными теориями.
Фактически, то, что мы имеем, совсем не является теорией, а лишь большой коллекцией приблизительных расчетов вместе с сетью догадок. Вот как струнный теоретик Брайан Грин представляет это в своей последней книге Ткань космоса: «Даже сегодня, более чем через три десятилетия после ее первоначального озвучивания большинство струнных практиков уверены, что мы все еще не имеем всестороннего ответа на элементарный вопрос: что есть теория струн?»
Теория струн в тех пределах, в которых она понята, постулирует, что мир фундаментально отличается от мира, который мы знаем. Если теория струн верна, мир имеет больше измерений и намного больше частиц и сил, чем мы до сих пор наблюдали. Многие струнные теоретики говорят и пишут так, как если бы существование этих дополнительных измерений и частиц было установленным фактом, в чем не может не сомневаться хороший ученый. Но фактически, ни теория, ни эксперимент не предлагают совсем никаких доказательств существования дополнительных измерений. Одна из целей этой книги заключается в демистификации утверждений теории струн. Идеи прекрасны и хорошо мотивированы. Но чтобы понять, почему они не привели к большему прогрессу, мы должны точно выяснить, что поддержано доказательствами, а что все еще нет."
Я в благоговении снимаю шляпу перед автором этого фрагмента. Все очень четко и действительно честно, на мой взгляд, изложено. Демистификация в науке действительно нужна – назрела как необходимость осмысления и хотя бы минимального ограничения потока "научных" мистификаций. Я лишь сократил фрагменты этой книги, стараясь не упустить ничего важного из того, что автор сказал. Вот если бы все ученые рассуждали также честно, то недоразумений относительно их высказываний было бы гораздо меньше, а у меня не было бы повода об этом говорить.
Здесь, в вышеприведенном фрагменте из книги Ли Смолина, я бы обратил внимание на фразу: "Теория струн в тех пределах, в которых она понята, постулирует, что мир фундаментально отличается от мира, который мы знаем". Автор здесь выразился аккуратно и осторожно против научных мистификаций. Но прочие ученые мужья (и в особенности популяризаторы) ведут себя, зачастую, гораздо более агрессивно, утверждая, что мир вообще не такой, каким мы его воспринимаем в повседневной жизни, и что он, напротив, именно такой, как это может следовать из интерпретации их математизированных построений. Ради красоты и элегантности создаваемых теорий в них включаются разного рода мистификации – порой в начале лишь в виде некоторых допущений, но затем с приданием им статуса реальности. Так, например, складывалось при разработке теории относительности и квантовой теории, при этом даже основатели теорий не могли договориться относительно понимания реальности и мистификаций. Последнему есть множество примеров, и мы с ними еще, надеюсь, будем иметь встречу в рамках данного раздела.
P.S. Опять же вопрос: а какое все это имеет отношение к терминологии и языку – основной теме раздела? Отвечаю: честное непредвзятое изложение мыслей есть немаловажное условие правильной терминологии и правильного языка. Точный и корректный язык уже сам по себе ограничивает возможность интерпретации мистификаций, как некой реальности в нашем мире. Тема демистификации науки, в частности демистификации теории струн в работе Ли Смолина, как раз и предполагает использование корректного языка, ограничивающее бесконтрольное блуждание смыслов при интерпретации и популяризации интеллектуальных изобретений, подобных захватившей передний край науки теории струн.